|
День не святого Валентино |
Ничего удивительного, необычного или просто хорошего от праздника Святого Валентина Люся уже не ждала. А чего дождешься, когда почти всю сознательную жизнь замужем, причем за одним и тем же, а пылких любовников не случалось, да и не пылких тоже. Не потому, что была не хороша собой, если приглядеться, то очень даже ничего, особенно, когда волосики светленькие завьет, серые глазки голубым оттенит и улыбнется игриво, а потому, что Люся была особа строгая, честная и принципиальная. Мужики к таким на пушечный выстрел не приближаются, чуют сразу потенциальный облом на выходе. Леньке, мужу ее, пришлось целый год отмучаться, пока женихались, не сдавалась она до свадьбы, зато оценил он ее стойкость со свойственным мужчинам эгоизмом:
- Ты, мать, просто, клад, можно своими делами заниматься, хоть в рейс на полгода, хоть куда, тылы не подведут.
Вот и не подводила она его, а уж когда в Канаду его понесло, после того, как под флагом чужим наплавался и разных земель насмотрелся, то поняла, что оба они приплыли. В этой стране о легкомысленной ерунде, вроде флиртов и, не дай Бог, романов, думать не приходилось. Моряк спустился на берег и пока ничего лучшего, чем работа на мебельной фабрике не нашел. Уставал страшно, зарабатывал мало. Она к своим двум погодкам мальчику и девочке шести и пяти лет, взяла еще двух соседских близняшек трехлеток для присмотра и, какую – никакую копеечку наваривала. Рент рос, росли расходы, а перспективы счастливой и безмятежной жизни так и оставались туманными, тут уж не до глупостей.
Соседские дети по-русски не говорили и, вообще, мало что понимали, ты хоть им по-английски, хоть на каком. Родились они тут. Отец их сначала туда сюда ездил, бизнес в России налаживал, а когда там наладил, тут разладилось. Жена его, Жанка, не такая была строгая, как Люся, тылы не берегла, вот и пострадала на любовном фронте. Мужу донесли про грузина-фотографа, а он возьми и объявись. Пошел в мастерскую, дескать, хочу художественное фото, а там по стенам изображения хорошо знакомых форм, причем даже в таких ракурсах, что ни за что бы, ни догадался, чье это. До чего, все же, искусство доходит. Так глаза бы уже не глядели, а на картинках, прямо, “Плэйбой” какой-то. Но сила искусства не спасла ситуацию, а, может даже, усугубила. Муж потребовал от Жанны развода, тем более, что в Москве у него уже тоже вариантик наметился, очень даже симпатичный и со связями. В общем, разошлись они, но детям теперь он отстегивал столько, что Люська от зависти зеленела. Жанка ни дня не работала, а дети росли как сироты, пока их непутевая мамка искала подходящий вариант для замужества. Недавно та заявила, что вскоре они выезжают, поскольку ей сто процентов собирается сделать предложение один потрясающий мужик, и будут жить они на Бермудах. Люся расстроилась. Стало жаль не столько денег, сколько детей, к ним она уже привязалась, и ее не оставляло предчувствие, что сгинут они там в этом Бермудском треугольнике связей их любвеобильной мамаши.
В дверь постучали. Весь домашний детский сад побежал на стук, тут же затеяв потасовку. Младшие были сбиты с ног старшими, Люся пыталась успокоить тех и других и внушить, что не важно, кто первый из них добежал, дверь все равно откроет только она. Дети на минуту притихли, и Люся, спросив, кто там, открыла дверь. На пороге стояла огромная корзина алых роз, перетянутая бантом, на котором висела открытка с сердечками. Парень посыльный объяснил, что цветы в соседнюю квартиру, но получателя дома нет, и он просит передать подарок по назначению. Конечно, цветы предназначались Жанне. Не прошло получаса - в дверь опять постучали и вновь, уже другой посыльный стоял на пороге, держа в руках букет поскромнее. Очень скоро Люсина квартира превратилась в оранжерею. Дети в некоторых букетах обнаружили конфетки, которые тут же были съедены. Всем стало хорошо и весело, всем, кроме Люси. Она знала точно, Ленька цветов не принесет, он вообще этот праздник игнорирует. Вот 8 Марта, это дело другое, там, может, и пару тюльпанчиков подарит, если не забудет. А когда, уже ближе к вечеру, опять постучали, Люся, чертыхаясь, поплелась к двери и, открыв, обомлела. За дверью стоял темнокожий красавец, очень солидно одетый, сиявший белизной улыбки и золотом перстней. Такие экземпляры в их доме, считающимся русским, встречались не часто. В руках он держал необычные цветы и большие коробки. Галантно извинившись, попросил о том же, что и все предыдущие, передать это Жанне. Еще он добавил, что они договорились о встрече в пять, а уже шесть, но ее пока нет дома. Ему надо отлучиться по делам. Ее автоответчик переполнен сообщениями, может ли он попросить об одолжении дописать к поздравлению пару слов по поводу сегодняшнего вечера. К сожалению, он оставил ручку в машине, не могла бы она дать ему свою. Люся не сразу въехала в содержание просьбы. Отвлекала внешность гостя, да и английский его звучал как-то необычно, а низкий, бархатный голос, вообще отдавался где-то в утробной глубине, уводя мысли в какое-то доселе незнакомое русло. Как под гипнозом она отступила внутрь квартиры и совершила ту роковую глупость, от которой произошли все дальнейшие события.
Гость вошел, она его усадила в кресло перед журнальным столиком, и пошла искать ручку. Притихшие дети сгрудились в углу. Он повернул к ним голову и, раздвинув объятия, широко улыбнулся. Дети, не задумываясь, подошли к нему, облепив со всех сторон. Когда Люся вернулась, все звонко хохотали, как от щекотки, а он им что-то напевал, имитируя звуки саксофона. Он сделал витиеватый комплимент, из которого Люся только поняла, что она похожа на девочку, а все ее дети на младших сестер и братьев. Еще она поняла, что он никогда не видел Жанкиных детей и, возможно, даже не знает об их существовании.
- Меня зовут Валентино, - представился он с улыбкой, - а вас?
- Я Люся. Надо же, прямо как Святого этого.
- О, я далеко не святой, но сегодня, действительно мой день рождения. Но, судя по всему, это - не мой день. Все, что собирался сделать, не получилось.
Пока он дописывал что-то в открытке, Люся думала о том, где болтается с прошлой ночи Жанка, и не тот ли это Бермудский миллионер, который, якобы, собирается сделать предложение.
Он поднял голову, и, как бы чуть застенчиво произнес,
- Вы не могли бы дать мне стакан воды, хочу выпить успокоительное, что-то сердце покалывает, волнуюсь. Понимаете, этот вечер должен стать особенным в моей жизни. Если не затруднит, постарайтесь передать все это, как можно скорее. Спасибо, и простите за беспокойство.
Он проглотил залпом воду и направился к выходу. Послав детям воздушный поцелуй, повернулся к Люсе и сказал,
- Ваш муж счастливый человек, и судя по количеству цветов в доме, он вас очень сильно любит. Пусть так будет всегда.
Люся покраснела, опустила голову, и вдруг за спиной раздался тонкий голосок старшего сына.
- Это не нашей мамы цветы, это их мамы. Она живет в 6001, а у нас 6003, вот и носят тут целый день. А там все написано, для Жанны, от Алекса, Ромы, Пита, еще кого, не помню. Это я сам прочел. Я уже хорошо читаю, лучше всех в классе, у меня по чтению А+.
Валентино остановился как вкопанный, и даже, показалось, стал ниже ростом. Он медленно повернулся, поднеся руку к сердцу. Окинул взглядом, по меньшей мере, семь букетов, стоящих вдоль стены, перевел глаза на близнецов и, подмигнув им, покачал головой.
-Нет, все-таки, сегодня мой день. Пожалуйста, разрешите мне забрать записку. Все, что там написано, уже не имеет никакого значения. Еще раз, простите за беспокойство.
Бедная Люська, бросив испепеляющий взгляд в сторону сына, стала что-то сбивчиво лопотать, мол, не стоит обращать внимание на то, что говорит ребенок, жаль, что так получилось, что Жанна вот, вот придет, может, стоит дождаться, поговорить…
Белозубый красавец остановил поток не только Люськиной речи, но и сознания, когда наклонился к ней близко, близко и попросил разрешения обнять в знак благодарности. Ведь сегодня его Святой послал встречу с ней и ее детьми и помог не совершить большую ошибку.
Люся опять попыталась возразить, но утонула в объятиях, почувствовав впервые в жизни, что, пожалуй, глупо сопротивляться, а, главное, не хочется. Еще она почувствовала, что он как-то странно обмяк, и хотела спросить, все ли с ним в порядке, но не успела.
Именно в этот момент, в замочной скважине повернулся ключ, и вошел муж.
Зрелище жены, обнимающейся с черным мужиком, повергло Леньку в ступор. С английским у него и так было неважно, а в этот момент, ничего, кроме отборного русского мата в голову не пришло. Он, помянув мать, одним прыжком преодолел расстояние от двери до коварных любовников и обрушил на курчавый затылок бутылку шампанского, которую вместе с букетом цветов принес домой. Впервые за три года жизни в этой стране, Леня рассудил, что ничего плохого не будет, если он Люське лишний раз сделает приятное. Хотя, уже, к черту, какая любовь, просто баба она хорошая, верная, не то, что, Жанка, к примеру, после которой на тот же стул садиться горячо. И вот тебе, получи.
Люся вскрикнула, дети заревели, а Валентино, зашатавшись, упал. Ленчик набросился на жену, но руками не тронул, только зашипел страшно:
- Придушу, и хахаля твоего тоже.
- Это не мой, - залилась слезами Люся, - это Жанкин миллионер с Бермуд. Что теперь будет? Он что, умер?
- Детей уведи, - скомандовал Леня и наклонился над парнем. Тот лежал без сознания, но дышал. Леня попытался привести его в чувство, но безуспешно. Люся запричитала, что бермудский на сердце жаловался, что надо звонить 911. Лёне стало не по себе, а вдруг, действительно, помрет. Он схватил телефон, на ходу пытаясь втолковать Люсе версию происшедшего,
- Запомни, стало плохо с сердцем, упал, ударился головой, кто, что не знаем, водички зашел попить, поняла? – Люся кивала, хлюпая носом.
Вдруг распахнулась дверь и в комнату, дыша духами и ресторанами, вплыла Жанна.
Увидев лежащего на полу без признаков чувств жениха, бросилась ему на грудь.
То ли от ее визга, то ли от поцелуев, бедный Валентино очнулся. Увидев склоненное над ним заплаканное лицо любимой женщины, он потянулся губами, и Жанка впилась в них как вампир. Пока они целовались, Люся потихоньку стала выносить цветочки и показала глазами Леньке, чтобы тоже помог. На кухне попыталась ввести мужа в курс дела. Леня, поржав, выразил сочувствие миллионеру, но согласился, что не стоит встревать, сами разберутся. Выглянув из кухни, они увидели все ту же картину, но теперь уже на полу томно раскинулась Жанка, а Валентино покрывал ее поцелуями.
- Слушай, - повернулся Леня к жене, а ведь, бермудец, того, ни черта не помнит. Вот повезло оторве нашей. Сейчас самое время детишек вывести. Кстати, если сказать, что это его, тоже поверит.
- Ты чего, они же беленькие, - не поняла шутки Люся.
- Какое это имеет значение. Мужик во что хочешь поверит, когда любит. Это потому, что бдительность его притупляется. Но не надолго, ты это учти. Надо же, сам себе удивляюсь, - задумчиво произнес Леня, притягивая к себе жену, - а ведь точно Оттело, какой, набросился, убью, задушу. С чего бы это? Может, во мне тоже африканская кровь играет?
- Это мы сегодня проверим, - кокетливо ответила Люся, и добавила, - просто ты, Ленька, все еще меня любишь.
- А ты как думала, - сурово ответил он и с удовольствием поцеловал жену.
Заскучавшие дети пугливо вышли из комнаты. Увидев, чем заняты взрослые, постояли, подождали и, не найдя в этом ничего занимательного, пошли опять смотреть телевизор, там шел сериал “ Sex in the city”, но там это было значительно интереснее.
Алена Жукова, 2004
Размещение рекламы на сайте "Нашей Канады"
Размещение рекламы на сайте "Нашей Канады"
НАЗАД
